Владка Мид "По обе стороны стены"

[nyat]

Мари

Устроиться домработницей было мечтой еврейки на нелегальном положении. Это давало жилье и еду, а также надежный «фасад». Такие позиции в польских и немецких семьях были нарасхват.

Мари Цильберберг, женщина с арийской внешностью, бегло говорившая по польски, была хорошей домохозяйкой. В поисках убежища и надеясь заодно заработать несколько злотых она ответила на объявление в газете: маленькая немецкая семья без матери ищет домработницу с хорошей рекомендацией. Немцы не поляки, они не настолько искусно распознают евреев, сказала себе Мари. Для рекомедации она дала имя дружественной полячки, согласившейся подтвердить ее честность и прилежание. К ее огромной радости, ее приняли – немаленькое достижение, работа и жилье да еще вдобавок и в немецкой семье!

Понимая, что другие слуги в доме могли ее заподозрить, Мари была начеку, держалась обособленно и лишь изредка выходила на улицу. Своей работой она завоевала доверие и одобрение хозяев. Казалось, не было никаких причин предполагать, что о ее происхождении кто-то знает или догадывается.

Однажды утром когда Мари убиралась и вытирала пыль, в комнату вошла хозяйская дочка, единственная дочь в семье, и понаблюдав недолго за работой, сказала без обиняков: «Мари, расскажи мне о Варшавском гетто».

Мари бросило в холодный пот. Почему она спрашивает про гетто? Знает ли она, кто я? Заикаясь от волнения, она сказала, что ничего не знает о гетто, и заявила, что как набожная католичка, она никогда не имела дел с евреями. Девочка улыбнулась и ушла не сказав ни слова. Мари было не по себе. Может быть, кто-то подучил ребенка задать этот вопрос? Следующие несколько дней Мари жила в состояннии близком к панике, не смея попросить разъяснений.

Но разъяснение пришло так же неожиданно, как и вопрос. Однажды девочка указала на фото в рамке на стене и сказала, что это фотография ее матери: «Она еврейка, видишь ли». Отец девочки был немецкий христианин. Когда было создано гетто, он немедленно отправил туда свою жену, а дочери приказал никогда больше не упоминать о матери. Больше она ее не видела; она не смела сомневаться в правоте отца. Но строгость запрета подстегивала детское любопытство, и девочка надеялась, что Мари могла хоть что-то ей рассказать.

Спустя несколько дней в дом явилось Гестапо. Допрашивали Мари и остальных слуг, а также и членов семьи. После этого дочь по секрету сообщила домработнице, что Гестапо до сих пор ищет ее мать.

«Они не верят отцу,» – сказала она. – «Думают, что она прячется где-то в доме.»

С тех пор Мари жила в постоянном страхе, что хозяин выдаст ее полиции. Если к собственной жене он был бессердечен, то служанку уж точно не пощадит. В довершение всего, она не могла уволиться. Она была нужна, и хозяин не отпускал ее. Одержимая страхом, она была уверена, что обязательно выдаст себя ненароком или просто сойдет с ума в этом доме.

В конце концов, уступив ее слезным мольбам, я снабдила ее новыми фальшивыми документами. Своему относительно надежному убежищу служанки Мари предпочла бесконечно более серьезные опасности выживания без видимых средств к существованию.

Удача, иннициатива и связи были необходимы еврею, живущему под видом арийца, чтобы установить контакт с еврейским координационным комитетом. Многим это так и не удалось. Множеству одиноких бедствующих мужчин и женщин с арийской внешностью, застрявших в польском мире, оставалась одна последняя возможность – записаться на работу в Германии.

Многие жители городов и деревень оккупированной нацистами Польши добровольно уезжали работать в Германию. Там в отдаленных уголках риск, что вас узнают, был не столько велик. Для немцев все иностранцы были одинаковы, и значение имело только до какой степени их можно эксплуатировать. Поляки-добровольцы работали на фемарх или на фабриках. Чаще всего они выполняли самые грязные, тяжелые и опасные работы.

продолжение следует.

Comments

[b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com]

Ситуация такая дикая с отправкой жены в гетто. Это была частая практика?

[toh-kee-tay.livejournal.com]

в германии довольно частая. Героическое исключение - протест на Розенштрассе, но там жены-немки защищали мужей-евреев.

Однако же из приведенной истории ничего не следует: она действительно могла прятаться дома, и тогда поведение мужа очень правильно.

[b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com]

Да, все верно, просто в плохое охотнее верится :(